Введение
Тропа натуралиста 
Изучение природы - что это такое?
Великие натуралисты
Три натуралиста, преодолевшие предрассудки
О чём следует помнить, изучая природу
Идеалы натуралиста
Природа в городе
Представьте день в самом начале лета где-нибудь в Северной Америке. Мы выбираем начало лето не потому, что это единственное подходящее время для изучения природы,- просто в это время года она находится в полном расцвете.
Пред нами цепь холмов, роскошные луга, поросшие зеленой травой, и разбросанные там и тут группы деревьев. Цветы горят на солнце яркими красками, и пчелы с отдаленной пасеки жужжат и вьются над ними.
Пасущиеся за оградой коровы сонно воззрились на человека, открывшего ворота фермы и идущего по густой траве. Однако обилие корма лишило их любопытства к окружающему, и вскоре они вновь предаются увлекательному занятию - жвачке. Существо, пересекающее двор, не интересует их. Оттопыренные карманы, ящик на боку и сачок в руке выдают в нем натуралиста. Он не просто коллекционер - он слышит тайный зов полей.
Сачок взвивается, чтобы накрыть стрекозу,- и вот она бьется в складках зеленой сетки. Человек внимательно смотрит вокруг. Его цепкий взгляд отмечает высоко в небе перистые циррусы - это предвестники хорошей погоды... едва приметная тропка полевки в траве, словно магистраль в стране лилипутов... вот мелькнуло и юркнуло в замаскированную норку какое-то маленькое, коричневое существо. Наклонившись, он подбирает увесистый кусок халцедона, который весеннее половодье оставило в поле, и тут же замечает другие куски - свидетельство яростной деятельности вулканов, бушевавших в этих местах миллионы лет назад... У другой мышиной норки появился полевой сверчок и исчез в ней - нахлебник либо непрошеный гость.
Человек подходит к обнаженным породам у подножия холма - цели своей экскурсии. Он уже приходил сюда, осматривал и ощупывал этот песчаник - результат длительнейшего процесса трансформации отложений, из которых пресс времени отштамповал свои формы; сейчас он осматривает место, где каменный козырек навис над стеной песчаника, предоставляя таким образом естественное убежище для многих живых существ. Здесь - идеальное место для изучения того, что натуралисты называют "экологической нишей". Этот термин означает фрагмент природной среды, в которой животные и растения определенных видов находят наиболее благоприятные условия для жизни. Такой козырек - любимое место для пауков, особенно для сообразительных "ткачей" семейства ли-нифий. Их паутина развешена вроде гамаков на камнях, цепляется за папоротники, за стебли красных цветов.
Наш натуралист не особенно интересуется здешними пауками, хотя у него в ящике имеются пузырьки со спиртом. В его задачу входит обследование ниши, он хочет понять, почему некоторые ее участки посещаются чаще других, какие пауки и в силу каких причин оказываются наиболее удачливыми. Итак, он достает блокнот и делает набросок.
Он помечает на схеме каждого из пауков, присаживается и начинает терпеливо наблюдать.
Пауки, которые при первом же шорохе поспешно спрятались в темных щелях, начинают осторожно выползать на позиции, с которых им удобно приблизиться к добыче, попавшей в сети. Если хотите, их можно сравнить с тигром, крадущимся к водопою за антилопой,- для мухи, оживленно носящейся в теплом воздухе, паук столь же опасный, враг. Время неторопливо течет. Вот комар-долгоножка, который долго жужжал и вился рядом, неуклюже вляпывается в клейкую паутину. Паук бросается к западне, как канатоходец, уверенно выполняющий отработанный номер. Он не сразу атакует комара, а принимается кружить вокруг него и, наконец улучив удобный момент, своими проворными задними лапками опутывает бьющееся насекомое новыми шелковистыми ниточками. Когда добыча надежно спеленута, паук в стремительном броске наносит ей несколько укусов в туловище и в голову. Сопротивление комара слабеет по мере того, как начинает действовать яд от укусов.
Драма маленького мирка многократно повторяется, и зритель терпеливо наблюдает за ней, отмечая каждый раз в блокноте удачливого паука. Допустим, что пауку А досталось мало насекомых, тогда как Б, В и Д получили гораздо больше. Эти пауки крупнее и сильнее других; они могут отогнать соперников и захватить наиболее выгодные позиции. Наблюдатель отмечает, что пауки предпочитают места, благоприятные для ловли добычи, а также те места, которые лучше других защищены от ветра и дождя. В этой же нише собираются навесить свою паутину и новые пришельцы, однако они вынуждены располагаться на ее периферии, где условия похуже. Возможно, со временем они пробьются к центру и отвоюют заманчивые углубления, если станут достаточно крупными и сильными. А если они слишком мелки и неудачливы, то, возможно, покинут это перенаселенное место в поисках другого уголка. У натуралиста всегда найдется о чем здесь поразмыслить. Он будет приходить сюда каждое утро, терпеливо и внимательно всматриваясь в жизнь маленького мирка, отмечая в блокноте происходящие изменения, и по прошествии некоторого времени начнет постигать его законы.
А пока он идет обратно к дому; он уже не столь безмятежен, каким был утром. Брови его нахмурены, лицо задумчиво. Он анализирует наблюдения, группирует факты, и в сознании его оформляется некая целостная картина. Почему тому маленькому серому паучку удалось захватить для своего жилища столь удачное место среди своих собратьев? Некоторые из пауков остались без всякой добычи - как долго они могут находиться без пищи?.. Такого рода размышления имеют характер дедукции, результатом чего является выдвижение гипотез и, в конечном счете, теорий. Именно такие размышления и довели наши знания о мире до современного уровня, а в будущем они же поднимут эти знания на высоту, которую мы просто не можем представить себе сегодня...
Рядом с нашим натуралистом вспорхнула бабочка, и он машинально взмахнул сачком. В его коллекции, однако, уже есть такие особи - и он отпускает ее на свободу. Порыв ветра всколыхнул высокую траву; он снова ощутил неизъяснимое очарование природы, и это навело его на мысль об открытиях, ждущих своего часа, о бесчисленных тайнах мира, распахнутого перед ним. Даже коровы, мирно пасущиеся у ворот, показались ему достойными пристального изучения - действительно, разве не благодаря изучению и эксперименту в далеком прошлом они стали столь полезными для человека?
Мы еще вернемся к нише, за которой наблюдал сегодня наш натуралист. Но, прежде чем занять его место, вам придется проделать большой путь. Дорога окажется чрезвычайно интересной, если глаза и разум ваш будут открыты для восприятия. Нужно только проникнуться ощущением, что исследование окружающего мира - это настоящее приключение и что мир зовет вас. После первых семи глав этой книги вы будете уже в состоянии присоединиться к нашему другу, наблюдавшему за пауками, только на сей раз вы -уже будете вооружены знаниями, необходимыми для понимания того, что там происходит. А это - как вы убедитесь - будет интересно!
Изучение природы - что это такое?
Изучать природу - это значит изучать окружающий нас мир: камни, растения, животных, звезды, климат и, конечно, самих себя, поскольку человек является частью природы.
Наше понимание мира развивалось медленно. В течение многих веков люди не могли осознать, что Земля - круглая, и еще в начале XIX века некоторые ученые полагали, что многие живые существа, мухи, например, могут самозарождаться в земле, гниющих растениях или в морской воде.
И сегодня нас обступают бесчисленные маленькие загадки жизни. Сможет ли кто-нибудь объяснить вам, каким образом божьи коровки собираются вместе в большой рой к осени? Нет. поскольку это явление еще недостаточно изучено. Энтомологи, изучающие жизнь пчел, зачастую не смогут, по сути, ничего сообщить вам об образе жизни многих других насекомых. Ботаник-систематик, знающий латинские названия цветов, придет в замешательство, если вы спросите о том, где они произрастают, или о почвах, которые они предпочитают, или о растениях, произрастающих рядом с ними. Систематик не знает этого просто потому, что ему нужно было изучить уйму других вещей, непосредственно связанных с его узкой специализацией. Все ныне здравствующие натуралисты, работай они сообща днем и ночью хоть сто лет, не уменьшили бы к концу этого срока количества вопросов, которые ставит перед нами природа. А посему каждый из нас имеет шанс обрести свое место в благородном движении к Истине, дабы собственными усилиями приподнять край облекающих ее покровов.
Возьмем, к примеру, Чарльза Дарвина (1809-1882), величайшего натуралиста, создателя теории эволюции. Однажды, гуляя в саду, он увидел червяка, вылезающего из земли. Миллионы людей смотрели на червяка, и у них не шевельнулось ни одной мысли, за исключением разве той, что эта малоприятная тварь пригодна для рыбной ловли. Но Дарвин был любознателен. Он стал изучать червяка. К своему изумлению, он пришел к выводу, что земляной червь имеет исключительно большое значение для плодородия почвы. Разрыхляя почву, он способствует проникновению в нее воздуха и бактерий, связывающих азот, без которых жизнедеятельность растений была бы сильно угнетена. Дарвин додумался до этого, наблюдая за червяком в своем саду. Почему бы и нам не поразмышлять над тем, что находится у нас под боком?
Настоящий естествоиспытатель скромен в оценке своих познаний, ибо всегда чувствует, что другую чашу весов отягощает его невежество. «Не знаю, как другие,- писал великий Исаак Ньютон (1643-1727),- а я чувствую себя ребенком, который бродит весь день у кромки воды, находя то раковину, то отшлифованный волной камешек, тогда как огромный океан истины простирается перед ним, безграничный, неисследованный».
Даже изучая то, что открыто другими, вы должны причислить себя к счастливейшим из людей - ведь миллионы и миллионы из них ничего не знают о том, что видят ежедневно.
Многие останавливаются в самом начале пути из-за того, что их отпугивает научная терминология. Они похожи на детей, боящихся темноты, ибо неизвестность - это та же самая темнота. Как в том, так и в другом случае бояться нечего. Терминология - всего лишь язык, который только поначалу покажется вам чуждым, но пообвыкнитесь немножко, и вы начнете ощущать к нему привязанность, как к доброму приятелю.
Зоология, ботаника, геология и многочисленные смежные дисциплины чрезвычайно информативны и содержательны для натуралиста - это как бы тропинки, позволяющие заглянуть в девственную чащу мира природы и не заблудиться в ней. Каждая такая тропинка ведет к захватывающим приключениям новых открытий на необследованном континенте знания.
В биографиях выдающихся ученых есть интересные и удивительные истории о том, как человек впервые ощущает свое научное призвание. Эти истории рассказывают нам о том, как любознательный человек, натренировавший свою наблюдательность, может внести весомый вклад в общую сокровищницу знаний там, где большинство людей остаются глухи к тайнам и очарованию мира.
Жан Батист Ламарк (1744-1829), знаменитый французский натуралист, обитал в парижской мансарде, долгое время болел желтухой. Многие в таком положении выглядели бы несчастными и жалкими, многие, но не Ламарк. Он одиноко лежал в своей маленькой клетушке и сквозь единственное чердачное оконце следил за плывущими в небе облаками. По прошествии долгих месяцев тщательных наблюдений он выполнил работу по анализу видов облаков и предсказанию погоды по ним. Он установил, какую погоду предвещают густые кучевые облака и тонкие пальцы перистых, протянувшиеся в небе. Благодаря этой работе Ламарк может занять место в ряду ученых-метеорологов.
Выдающийся шведский натуралист Карл Линней (1707-1778) учился сначала в Луидском университете, а затем Упсальском. Существовавшая в то время весьма неуклюжая система классификации живых организмов привела его в такое раздражение, что он энергично приступил к осуществлению грандиозного замысла % созданию подлинно научной классификации (систематики) животных и растений. Результатом его досады оказалось рождение замечательной работы «Система природы», которая и по сей день является основой классификации живой природы. Линней оказался первым систематиком среди ученых нового времени.
В 70-х годах XIX века католический аббат Грегор Мендель (1822-1884) проводил пунктуальные эксперименты по перекрестному оплодотворению некоторых растений в тихом монастырском саду. Его живой ум подметил ¦странные изменения, которые происходили с душистым горошком. Мендель пересадил эти растения в оранжерею, чтобы их изолировать, и стал оплодотворять пыльцой определенных экземпляров. В течение многих лет он вел тщательные записи и опубликовал результаты своих опытов в 80-х годах в малоизвестном научном журнале. Работа была тут же предана забвению, но тридцать лет спустя вновь всплыла на свет. На этот раз она произвела в научном мире впечатление разорвавшейся бомбы. Менделевские законы наследственности оказались столь же фундаментальны, как ньютоновские законы механики. Грегор Мендель стал первым ученым-генетиком.
Жан Анри Фабр (1823-1915) заинтересовался особенностями поведения насекомых будучи еще деревенским мальчишкой. Любопытство побудило его впоследствии заняться серьезно изучением жизни насекомых, и в конце концов он сделался одним из лучших специалистов в этой области. Его очерки о поведении насекомых заняли достойное место среди работ на эту тему. Объектами его пристального внимания оказались пчела, оса, сверчок и муравей. Благодаря Фабру таинственные мотивы поведения этих насекомых впервые стали понятны человеку.
Раймон Дитмарс (1876-1942), американский зоолог, еще будучи подростком собирал и изучал змей и ящериц к большому неудовольствию своей семьи. Но юный Раймон продолжал методично расширять коллекцию живых рептилий, приобретая все новые экземпляры видов, обитающих в различных уголках мира. Он даже обратился к крупным компаниям, ведущим торговлю с тропическими странами, с просьбой продавать ему всех змей, обнаруженных в трюмах прибывающих судов. Коллекционируя змей, он изучал их привычки и вел подробные записи. Хобби сделало Раймона мировым авторитетом в этой области. К нему постоянно обращались за консультациями по вопросам, относящимся к различным сторонам жизни рептилий. Змеи для Раймона Дитмарса были частью живой природы, достойной глубокого внимания и изучения.
Этот же тайный зов, призвание натуралиста, рано почувствовал и Джон Мюир (1838-1914)- американец шотландского происхождения, исследовавший природу дикого Запада. Он писал:
«Еще в Шотландии, будучи мальчишкой, я любил дикую нетронутую природу и в течение жизни проникался к ней все более глубоким обожанием. Мне нравилось шататься по полям и слушать птиц или бродить вдоль берега моря, с радостным изумлением рассматривая раковины и водоросли, ловить угрей и крабов, оставленных приливом в ямах среди камней; но больше всего я любил смотреть на штормовые волны, когда они с грохотом обрушивались на отвесные скалы темного мыса и бились о руины Данбарского замка, когда море, и небо, и волны, и облака сливались воедино». (Дж. Мюир «История моего детства и юности», 1913).
Многие замечательные натуралисты начали свои исследования с детских лет. Луи Агассис (1807-1873), знаменитый зоолог и геолог, родившийся в Швейцарии и живший в Соединенных Штатах, еще мальчишкой сажал пойманных рыб в аквариум, чтобы изучать их. Позднее его труд о рыбах завоевал мировое признание. Эдвард Д. Коп (1840-1879), выдающийся американский палеонтолог, в возрасте семи лет делал зарисовки обитателей моря в своем дневнике. Дэвид С. Джордан (1851-1931) в тринадцать лет собрал гербарий всех растений, произрастающих в его местности, и знал карту звездного неба северного полушария. Позднее, занимаясь исследованиями рыб, он стал ученым с мировым именем.
Некоторые эпизоды из жизни великих натуралистов показывают, сколь сильным было их увлечение еще в юные годы. Известно, что Чарлз Дарвин в детстве коллекционировал насекомых. Однажды он принес домой какого-то жука во рту!
Забавный случай произошел с Теодором Рузвельтом (1858-1919), президентом США, который был крупным натуралистом. Однажды со своими друзьями он искал нужные ему экземпляры на берегу Гудзона. Когда его оттопыренные карманы были уже до отказа набиты коробочками с насекомыми, лягушками, жабами и змеями, он поймал последнюю лягушку и спрятал ее под шляпу на голове. По дороге домой он встретил Гамильтона Фиша, занимавшего тогда пост государственного секретаря, с его весьма чопорной супругой. Бедный Тедди, как воспитанный человек, сдернул шляпу, представив лягушку и себя в полном блеске! Можно лишь догадываться о реакции леди...
Не все изучающие природу имеют возможность - а иные даже желание - стать профессионалами, многие из них становятся натуралистами-любителями. Но вклад их в науку неоспорим. Теодор Рузвельт был одним из таких любителей. Он занимался изучением игрового поведения животных, углубив наше понимание этого предмета.
Таким любителем был и Томас Белт (1832-1878)- горный инженер, живший в Никарагуа. Его книга о растениях и животных этой тропической страны и поныне вызывает восторг у любого начинающего натуралиста. Отто Диентс, бизнесмен из Нью-Йорка, прославился своей работой о жуках. Научное хобби имел и крупный американский ювелир Кристиан Грот, который завоевал мировой авторитет на поприще, весьма далеком от операций с драгоценными камнями,- он был специалистом по бабочкам-парусникам. Этот список легко продолжить.
До настоящего времени в Америке, да и не только там, бытует представление, что негры, американские индейцы и женщины, вообще говоря, не способны к научной деятельности. Это представление весьма живуче - вопреки научным фактам, которые утверждают, что все люди имеют одинаковую клеточную и функциональную организацию и что лишь обучение и тренировка, а не расовые и половые признаки определяют творческое развитие личности.
Я приведу три биографии - двух женщин и негра, которые стали выдающимися естествоиспытателями, преодолев все препятствия.
Рейчел Карсон (1907-1964) в юности была столь незаметна и скромна, что лишь немногие, читавшие ее ранние работы и оценившие их глубину и изящество, могли предполагать, что автора ждет слава. Но даже и эти немногие вряд ли предвидели, что ее глубокие познания будут блестяще сочетаться с литературным талантом. Она рано стала терпеливым и внимательным наблюдателем и еще девочкой выработала в себе способность быстро схватывать смысл языка, на котором говорит природа. Позднее она доказала это в лабораторных и полевых исследованиях, а также в своих широко известных книгах «Под ветрами моря» и «Море вокруг нас». Однажды друзья принесли ей несколько дроздов, пораженных ДДТ - веществом, которым опыляют поля для защиты урожая от вредителей. Вид птиц, лапки которых были судорожно прижаты к тельцу в смертельной агонии, наполнил ее сердце состраданием и гневом. Одна, да еще женщина, то есть существо, стоящее практически где-то на самом низу социальной лестницы, она пошла в атаку на влиятельные корпорации и мощные правительственные учреждения. Ее поддержали другие ученые. Оперируя неопровержимыми фактами, она разоблачила все уловки, к которым прибегали сельскохозяйственные корпорации, обрабатывающие поля ДДТ, отравляя и загрязняя этим высокотоксичным веществом обширные территории под предлогом увеличения урожайности. Пронзительная и горестная нота, прозвучавшая в ее книге «Немая весна», заставила содрогнуться миллионы людей и убедила их в необходимости немедленно - пока еще не поздно - встать на защиту природы.
Свою точку зрения Рейчел Карсон четко выразила в следующих словах:
«Те, кто превыше всего ценит прибыли и технический прогресс, бессознательно полагают, что выход человека на сцену истории отменяет проблему равновесия в природе. С тем же успехом они могли бы полагать, что заодно отменяется и закон всемирного тяготения! Равновесие в природе покоится на внутренних связях живого мира и его связях с окружающей средой. Это не означает, что человек не должен пытаться склонить чашу весов в свою пользу, но при любой попытке он обязан помнить, что делает, и предвидеть последствия своих шагов».
Джейн Гуддол, родившаяся в Англии в 1938 году, была непохожа на других детей. Еще ребенком она страстно мечтала отправиться в Африку, чтобы непосредственно наблюдать за жизнью диких животных. Окончив школу, Джейн не стала продолжать образование, а пошла работать официанткой, чтобы скопить деньги и уехать в Африку. В Найроби (Кения) ей посчастливилось познакомиться с д-ром Луисом Лики, знаменитым палеонтологом, обнаружившим наиболее древние останки доисторического человека: в то время Луис Лики был куратором Национального музея естественной истории. Жгучий интерес Джейн к диким животным импонировал д-ру Лики; он предложил ей место аспиранта и пригласил в свою палеонтологическую экспедицию в Танзанию. Однако ее истинное увлечение заключалось не в откапывании старых костей. Когда д-р Лики изыскал финансовые возможности, чтобы отправить ее в специальный заповедник Гомбе-Стрим на восточном берегу озера Танганьика, Гуддол завизжала от радости и запрыгала не хуже шимпанзе, для изучения которых она туда направлялась.
Тяжелые условия жизни в джунглях, неприкрытая враждебность туземцев и категорическое нежелание диких шимпанзе не щла ни на какие бы то
ни было контакты - вот что ожидало там Джейн Гуддол. Однако она не боялась принять этот вызов. Джейн выстояла в этом поединке и победила после двух лет изнурительной, порой казавшейся безнадежной борьбы, а это говорит о том, что она исследователь того склада, который встречается один на миллион. То, что шимпанзе в конце концов перестали ее бояться и допустили в свой круг, явилось следствием ее мироощущения, выраженного в следующих словах:
«Однажды я сидела около него (одного из крупных шимпанзе). Увидев лежащий на земле спелый орех красной пальмы, я подняла его и положила на открытую ладонь. Самец отвернулся. Когда я протянула ему ладонь, он посмотрел на нее, потом взглянул на меня, взял орех м, не выпуская моей руки, сжал ее мягко и признательно.
В эту секунду не нужно было никаких научных знаний, чтобы понять жест доверия. Мягкое пожатие его пальцев взывало не к моему интеллекту - оно взывало непосредственно к моим чувствам. Барьер, воздвигнутый в течение немых тысячелетий, когда эволюция человека и шимпанзе шла разными путями, в эту секунду рухнул.
Награда превзошла мои сокровенные надежды».
Биография Георга Вашингтона Карвера (1864-1943) заставляет задуматься о том, сколь горькие плоды приносят расовые предрассудки, которые стоят преградой на пути творческого развития миллионов детей. Великому негритянскому натуралисту пришлось столкнуться в своей жизни с немалыми трудностями, казавшимися подчас непреодолимыми, и в борьбе с ними раскрылись его выдающиеся способности. Он рос слабым и болезненным ребенком, однако уже тогда обещал многое, ибо смотрел на растения пытливым взглядом истинного натуралиста, любил их и быстро схватывал, как с ними обращаться, чтобы они хорошо развивались. Но даже те немногие белые люди, которые убедились в его незаурядности, не могли представить, что способности мальчика будут развиваться и далее - ведь в их глазах он был сыном раба.
Карвер никогда не видел своих родителей, и, хотя ему случалось встречать поддержку среди чужих людей - как белых, так и черных,- само собой подразумевалось, что его удел - оставаться в роли домашнего слуги. И он исполнял эту работу со всем тщанием, а деньги, которые удавалось скопить, тратил на самообразование. Карверу было уже около тридцати лет, когда ему удалось наконец добиться принятия в сельскохозяйственный колледж в Эймсе, штат Айова, где он получил степень бакалавра наук.
Карвер уже сделался уважаемым преподавателем в Эймсе, когда ему представилась редчайшая возможность сочетать научную деятельность с общественной для помощи своим собратьям. Букер Т. Вашингтон, известный негритянский деятель, основатель института Таскиги, пригласил Карвера к себе, предложив ему принять участие в работе, связанной с помощью неграм Америки и ликвидацией последствий рабства. Хотя Карвер отдавал все силы этой задаче, его гений естествоиспытателя продолжал служить всему человечеству: он настойчиво искал пути повышения пищевой ценности растений, их лечебного и промышленного использования. В одном только земляном орехе он увидел больше, чем добрая сотня исследователей до него!
Много негритянских юношей и девушек прошли через лаборатории д-ра Карвера. Здесь они расширяли свой кругозор, приобщались к творческой работе и приобретали организационные навыки. Один из них, ставший его правой рукой, заслуживает особого упоминания - это Августин Куртис, химик, выпускник Корнеллского университета. В сентябре 1935 года он пришел в институт Таскиги вместе с другими молодыми специалистами, горевшими желанием сотрудничать с Карвером. Однако, в отличие от остальных, он не ждал, пока шеф, перегруженный работой, уделит ему время, а сразу же приступил к самостоятельным исследованиям. Он работал столь изобрел тательно и вдохновенно, что Карвер наконец задал ему свой магический вопрос: «Над чем вы работаете сейчас?», а вскоре вслед за этим последовало столь же чудесное: «Дайте мне знать, если Вам понадобиться какая-нибудь помощь!». С этого началось и стало крепнуть замечательное сотрудничество Карвера и Куртиса. Проблемы, над которыми работал Куртис, не имели легких решений, но острый ум Карвера побуждал к углубленному анализу, тщательному эксперименту и упорному продвижению к цели.
Вдумчивость, тщательность, упорство - вот качества настоящего ученого, даже если он всего лишь натуралист-любитель.
Профессия естествоиспытателя требует длительной и ревностной подготовки, а вступившего на эту стезю отнюдь не ожила ют жизненные блага. Поэтому неплохой совет получил Луи Агассис, собиравшийся с головой окунуться в научную работу. «Пусть, наука, - писал ему отец, - будет воздушным шаром, который пронесет тебя над высочайшими хребтами, но диплом врача может послужить тебе парашютом».
Можно поступить и наоборот: имея свой «парашют», можно прекрасно заниматься в свободное время научной работой, если ваше стремление сделаться профессиональным натуралистом почему-либо осталось нереализованным.
1. Лучшие коллекции - это те, которые умеют рассказывать. Собирание коллекций ради самого собирания - неизвестных камней, например,- обычно приносит немного пользы, даже если экспонаты снабжены этикетками с названиями. Названия сами по себе ничего не дают, если у вас нет сведений, которые стоят за ними; следует хотя бы указать, где найден экспонат, кем, в какое время года, как он выглядел первоначально, а если речь идет о животном, то присовокупить основные сведения о нем. Информация такого рода составляет суть коллекции, взглянув на которую научный работник скажет: «Тут есть кое-что полезное. Ваша коллекция мне кое о чем рассказывает».
2. Не пытайтесь запоминать все увиденное. Запись наблюдений и зарисовки дадут более надежные сведения. Вы, наверное, когда-нибудь говорили себе: «Я знал что-то об этом, но сейчас забыл». Допустим, что вас спрашивают о диком животном, которое вы повстречали около года назад среди холмов. Вы отвечаете: «Ну... вроде он желтый, хотя, может быть, и коричневый; он крался в кустах... впрочем нет - он, помнится, прыгал через кусты. Вот только я не помню - был ли он величиной с собаку или побольше; А может, меньше? Кажется, он был тощим, хотя не уверен - возможно, и упитанным. А вот про его уши так я вообще начисто забыл: то ли они были длинные, то ли короткие». Разве это наблюдение? Совершенно непонятно, кто это был - лисица, койот, барсук, енот или крупный заяц. А вот натуралист сделал бы в своем блокноте такую запись: «Это было животное размером около метра, с желтоватым мехом, короткими заостренными ушами и пушистым хвостом. Оставленный им след напоминал след собаки колли; животное рыскало в кустах и что-то вынюхивало». Если десять лет спустя, просматривая старые бумаги, вы наткнетесь на эту запись, то тут же вспомните, что видели койота,- и у вас не останется на этот счет ни тени сомнения! Помните: необходимо вести записи и хранить их - все до единого клочка. Большинство из них, возможно, не представит особой ценности, но рано или поздно - если вы будете внимательны, терпеливы и энергичны - среди всего этого песка обязательно блеснут крупицы чистого золота!
3. В природе все так или иначе взаимосвязано. Камень, например, несет на себе следы воздействия ветра и воды. Такие камни могут лежать на холме или оказаться в долине, вынесенные туда весенним половодьем; их может переместить и какое-либо животное; весьма возможно, что в далеком прошлом они обрабатывались в подземной кузнице, где ревел огонь вулкана, а потом были выброшены из его жерла в долину; а может быть, медленная река влекла наносы и откладывала их при впадении в море слой за слоем и пресс тысячелетий сформировал отложения, от толщи которых и откололся кусок этого камня. Вникайте в смысл окружающего, если вы хотите стать натуралистом. Вот птичка нырнула в кусты - она увидела сокола. Человек опустил голову - в глаза ему брызнуло солнце. Олень вскинул голову - вряд ли он сделал это безо всякой причины; вполне возможно, что его острое обоняние уловило запах собаки,- ведь он стоял против ветра. У этой птицы клюв-короткий и крепкий - она питается твердой пищей; а вот та имеет длинный тонкий клюв - он приспособлен выковыривать мелких насекомых из трещин древесной коры. Надо понимать, каковы причины всего того, что происходит вокруг, и выработать привычку искать эти причины.
4. Задавайте вопросы. Постоянно спрашивайте - и не только у других, но и у себя. Не успокаивайтесь на первом пришедшем в голову ответе, стремитесь к полной ясности. Эта книга ответит вам на многие вопросы, но помните, что кроме нее существуют и другие книги, написанные большими авторитетами в различных областях естествознания, которые освещают многие незатронутые здесь вопросы. Помните, что подлинный естествоиспытатель всегда говорит «возможно» или «вероятно»,если у него отсутствует полнейшая уверенность. Это называется «научным подходом» и означает, что идет поиск истины, а не чего-то приблизительно ее напоминающего. Помните, наконец, что лучшие ответы на все вопросы дает сама природа, но эти ответы можно получить, лишь терпеливо и пристально всматриваясь в нее.
Идеалы подобны хорошим инструментам: они очень полезны, когда их бережно хранят и умело ими пользуются. У натуралиста их четыре: терпение, внимательность, точность и сотрудничество. Можно было бы добавить пятый - любопытство, но он входит в понятие внимательность; нет надобности и в шестом - аккуратности, поскольку она является результатом терпения и точности. Итак, у натуралиста четыре принципа, и если он будет постоянно верен им, они станут его второй натурой. Этому нельзя научить, к этому можно придти только в итоге систематических усилий и самовоспитания. Все великие натуралисты следовали этим принципам. Следуйте и вы той же стезей.
1. Терпение. Быть терпеливым означает способность в течение длительного времени сидеть и молчаливо . наблюдать за поведением диких животных либо делать какую-то работу до тех пор, пока она не будет выполнена; это означает также пунктуальность в малейших деталях, способность к бесконечному повторению экспериментов, зачастую оканчивающихся ничем. Но только так делаются открытия.
Однажды трое студентов засели у опушки в холмах, чтобы понаблюдать за животными. Уже через пять минут двое из них начали проявлять признаки нетерпения. «Что-то никого не видно»,- сказал один, отламывая по кусочку от веточки, которую он держал в руках. Этот треск привлек голубую сойку. Усевшись на верхушку ближайшего дерева, сойка сварливо бранила наблюдателей, и это было единственное живое существо, которое представлялось их взору. «Мы торчим здесь уже десять минут,- сказал второй из них.- Пустое дело. Давайте смотаемся отсюда». И эти двое ушли, а третий остался.
Прошло около часа, он сидел неподвижно, как камни у его ног. Слетали птицы с деревьев и клевали насекомых в двух метрах от него. Пробежала ящерица по его руке. Мелькнула змея. Внезапно в низком кустарнике показался чей-то силуэт с бусинками темных глаз. Легкими скачками животное передвигалось между секвойями, под его лапами слегка шуршали листья. Переливающийся коричневый мех и гибкие движения делали его воплощением изящества и красоты. У края лощины животное учуяло чей-то след и глаза его вспыхнули от возбуждения. Пригнув голову к земле и извиваясь всем телом, оно помчалось за добычей. Это была норка - может быть, первая, которую видели в этих лесах. Наблюдатель проявил себя как истинный натуралист: он терпеливо ждал и был вознагражден за ожидание красивым и редким зрелищем.
2. Внимательность. Этот принцип означает постоянную бдительность, готовность к любой неожиданности. Он означает также особый психологический настрой, ожидание того, что в любой момент перед вами может появиться нечто интересное. Короче - это призыв к внутренней собранности, к тому, чтобы подметить любой признак движения, изменения цвета, уловить малейший звук и разобраться в их причине, чтобы четко регистрировать в сознании изменчивость форм листьев, деревьев, горных пород. Натуралист поначалу узнает вид птицы по ее облику, потом - по полету, а затем ему достаточно услышать издаваемый ею звук. Это замечательная способность, но, чтобы обрести ее, требуется постоянная практика. Добейтесь таких навыков - и склон холма, роща деревьев, каменистый берег откроют вам свои чудеса, скрытые в траве, под древесной корой, в скалистых трещинах и под слоем почвы. Внимательный натуралист ощупает все своими руками, пустив в ход, где надо, лопатку, лупу, пинцет, отыщет мириады форм жизни, найдет материал для наблюдений и размышлений там, где, казалось бы, нет и не может быть ни малейших признаков жизни. Даже зимой под корой обнаженных ветвей деревьев прячутся куколки мотыльков и бабочек, прямо на снегу пишут свои интересные рассказы зверьки в меховых шубках, сонно шевелятся подо льдом рыбы.
Однажды я предпринял длительный переход в горных панамских джунглях с местным охотником. Как-то в полдень, когда солнце ярко сияло над лесом, он сообщил мне, что скоро будет дождь.
- Полно, Доминго, - сказал я, - какой дождь при таком солнце!
- Взгляните, сеньор, - возразил он. - Видите, большую голубую бабочку на ветке того дерева?
- Вижу.
- Совсем недавно ее крылья блестели, как зеркало, а сейчас потускнели!
- Да, я обратил на это внимание.
- Так вот, амиго: если крылья бабочки теряют блеск, значит, собирается дождь.
И действительно, вскоре, как и предсказывал Доминго, хлынул дождь.
Когда солнечный свет проходит через тонкую вуаль перисто-слоистых облаков, то крылья голубой бабочки-морфиды утрачивают свой зеркальный блеск. Перисто-слоистые облака, поначалу незаметные, предвещают изменения погоды. По мельчайшим признакам, ускользающим от внимания многих других людей, натуралист должен научиться понимать, что произошло, разбираться в том, что происходит на его глазах, и предвидеть то, что произойдет в будущем.
Внимательность и бдительность подразумевают любознательность - необходимое качество исследователя, познающего мир. Не бойтесь проявить излишнее любопытство в отношении природы. Докапывайтесь до сути во всем, что вызывает ваше удивление. Шведский натуралист Луи Агассис был настолько любознателен, что, как рассказывают, однажды, когда его жена, надевая сапожок, обнаружила в нем змею и издала вопль: «Змея!», он немедленно откликнулся: «Только одна змея, моя дорогая?».
3. Точность. Чтобы работа шла успешно, от натуралиста требуются собранность и точность в мыслях и аккуратность в действиях. Аккуратно сделанными коллекциями и записями гораздо легче пользоваться. Представьте, как трудно будет разобраться в вашем блокноте и систематизировать наблюдения, если заметки сделаны без полей, абзацев, подзаголовков и к тому же неряшливыми каракулями. Представьте, сколько времени потеряет ваш коллега, когда он приступит к изучению, скажем, вашей коллекции насекомых и обнаружит, что вся она запихана в два-три ящика, указатели перепутаны, а большинство экземпляров повреждено или пришло в полную негодность из-за тесноты. Ваш блокнот и коллекция окажутся, к сожалению, совершенно бесполезными.
При встрече с точным и аккуратным натуралистом-любителем неизменно испытываешь глубокое удовлетворение.
4. Сотрудничество. Натуралисты зачастую работают небольшими группами. И если, наблюдая за дикими животными, хоть один человек в группе не умеет вести себя соответственно обстоятельствам, то остальные теряют шанс увидеть что-либо интересное.
1 июля 1859 года одновременно были опубликованы работы двух великих английских натуралистов - Альфреда Уоллеса и Чарлза Дарвина. В этот день научный мир был потрясен появлением новой теории эволюции. Статья Уоллеса «О стремлении разновидностей бесконечно удаляться от первоначального типа» и книга Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора» - блестящий пример мастерского изложения подлинно научной теории развития жизни. И одновременно замечательный пример сотрудничества двух великих ученых, далеких от мысли об утверждении личного приоритета. Наука только выиграла от таких отношений.
Типичными для благоприятного духа бескорыстного научного сотрудничества являются слова Уоллеса. В 1860 году он писал:
«Я никогда не смог бы создать ничего подобного труду Дарвина по полноте описания, подбору фактов, обилию доказательств, превосходному стилю и общему настроению книги. Я искренне рад, что не мне выпала честь сформулировать эту теорию. М-р Дарвин создал новую науку и новую философию».
Уоллес не ограничился одной только оценкой работ Дарвина. Он дополнил материалы, собранные Дарвиным, и предоставил ему результаты собственных тщательных наблюдений, которые он вел на протяжении многих лет. Дружеское сотрудничество Дарвина и Уоллеса должно служить ярким примером для всех.
Этими четырьмя принципами, о которых идет речь, следует постоянно руководствоваться в своей практической деятельности, так, чтобы они стали вашей второй натурой. Вы аккуратны не потому, что контролируете себя,- аккуратность сделалась неотъемлемой частью вашего характера. Вы внимательны, как ястреб, острый взгляд которого с высоты непрестанно обшаривает все на земле,- ваши глаза и уши бессознательно улавливают все, что может вас заинтересовать. Вы терпеливо работаете, пока вся работа не будет сделана до конца,- просто потому, что никаких других занятий для вас не существует. Чтобы узнать, как воплощались в жизнь эти принципы великими натуралистами прошлого, прочтите «Зеленые лавры» Доналда Питти - книгу, которая перенесет вас в леса, в сердце джунглей, где пытливые исследователи заставляют природу раскрывать им свои тайны.
«Ну что интересного может отыскать натуралист в нашем городе?!» - удивляются горожане, всплескивая руками. Но это ошибочный взгляд. Те, кто так говорит, недостаточно внимательны к окружающему. Городские дворы, парки, ботанические сады, пруды и водоемы наполнены живыми существами в гораздо большей степени, чем полагает большинство горожан. Возможно, вам не удастся собрать здесь коллекцию животных и растений - этому помешают разные юридические ограничения, но ничто не помешает вам вести наблюдения, фотографировать, зарисовывать и записывать то, что вас заинтересовало. Вильям Биб (1877-1962), известный натуралист, работавший в Нью-Йоркском зоологическом саду, потратил целый год на изучение жизни дикой природы в своем городе и написал книгу, в которой детально рассмотрел несколько тысяч форм жизни в этом огромном городе.
Если у вас есть микроскоп, вы можете увидеть жизнь, кишащую в капле воды, взятой из пруда. Тот, кто заинтересуется жизнью этого микромира, может постоянно наблюдать за ней и даже провести немало экспериментов. Кое-какие эксперименты можно выполнить и в городе.
Города в большей степени, нежели сельские поселки, нуждаются в охране и приумножении всех существующих в них элементов природы. Примите участие в тех мероприятиях, которые проводятся, чтобы сохранить, расширить, сделать более красивыми сады, парки и другие уголки природы в вашем городе. Район одного из городов, например, был спасен от урбанизации самими жителями, которые засадили цветами и растениями каждую пядь земли, выставили цветы в ящиках на окнах, крышах домов и других местах. Поначалу они встретились с безразличием и даже вандализмом, но это не остановило их. И в конце концов все жители города стали гордиться этим районом, поняв, что каждый, кто соприкасается с природой и красотой, только выигрывает от этого.
Говорят, что Кецалькоатль, знаменитый прорицатель и легендарный правитель древнего мексиканского государства тольтеков, сделал свою столицу самым красивым местом на земле. Он построил этот город в виде террас, прорыл каналы и превратил его в яркий цветущий сад; по преданию, в город наведывались дикие животные и птицы. Они заходили и залетали в дома, и люди радовались' им. Это - не мечта. Когда-нибудь такой город станет реальностью!